Мне хочется поделиться историей о том, как я работала в милиции, и эта работа разрушила мою личность в пух и прах. Хорошо, что позже мне удалось построить себя заново!
На мысль стать милиционером меня натолкнула мама, которая очень боялась, чтобы я на каком-нибудь этапе своей жизни не осталась без работы. Мне же всегда хотелось рисовать и зарабатывать этим на жизнь, только родители мне этого не разрешили. Пробиться сквозь толпу мальчишек и девчонок при поступлении в институт МВД было довольно сложно, но мне, с моим прошлым отличницы, баскетболистки и характером огнеупорного кирпича удалось сесть за парту правоохранительного ВУЗа. Насколько бы ни было тяжело в учебе, я всегда надеялась, что придя на работу, все изменится к лучшему.
После четырех лет издевок и конкуренции в авторитете среди рядовых и сержантов, я получила офицерские погоны лейтенанта, вздохнула с облегчением, и пошла работать следователем. Поначалу я работала в другом городе, где вся зарплата уходила на оплату проживания и пропитания, но быстро перевелась в свой родной поселок, снова переехав жить к родителям.
Научившись курить перед работой еще в городе, я каждый день начинала с курилки у порога милиции, где собиралась добрая ватага мужчин нашего отделения. Шум, гам, гогот, дым – так мы поднимали себе настроение перед работой. Потом все спешили на планерку на третий этаж, и я, в платьице и туфельках, среди огромного потока мужчин, шла по лестнице, ловя на себе заинтересованные взгляды.
Мама всегда учила меня красиво одеваться, краситься, даже перед выходом за хлебом в магазин через пару домов. В отделении я не отставала от правил красоты. Форму следователю можно было носить только на дежурстве, остальное время я одевала «гражданку». Понятное дело, что в мужском коллективе, где, кроме меня были несколько женщин, намного старше, внимания мне уделялось через край. И женатые, и холостые ежедневно не пропускали момента выкурить со мной по сигаретке, попить кофе, или просто посудачить о том, о сем в моем кабинете. Даже на инструктажах начальники особо не спрашивали меня основные приказы и статьи законов (хотя я все их знала на зубок), а часто просто улыбались и даже подмигивали.
Конечно же, внимание мне льстило. Но поначалу я держалась довольно холодно со всеми, ведь у меня был парень, отношения с которым длились уже четвертый год. Все шло к свадьбе.
Не дошло.
Общение на работе с мужчинами складывалось по простой схеме. Как следователь, я давала им поручения, с одними ссорилась из-за их отказов выполнять ту или иную работу, некоторым шла на уступки, ведь они были слишком взрослыми и авторитетными для юной девочки в погонах. Вообще, пребывая преимущественно в мужском коллективе еще со времен первого дня в институте, я привыкла быть сильной, строгой и трезво смотреть на вещи. Мне было обидно, когда я, как начинающий следователь, допускала ошибки, и кто-нибудь из сотрудников, видя это, заходился смехом, а потом передавал историю моего поражения всем вокруг. Вопросы авторитета в коллективе милиции, позже – полиции, никогда не меняют своей особой важности. Здесь всего два выхода: либо ты посмешище и несешь это с собой по службе, либо ты серьезный работник, к которому прислушиваются. Держаться на середине этой лодки невозможно, особенно девушке, которую мужчины, по старым добрым традициям гендерного неравенства, будут считать глупышкой.
Особенно тяжело было общение на сутках, когда оставаясь на дежурстве, в пустом отделении, приходилось выдвигаться на выезда со своей группой. Конечно же, в следственно-оперативной группе были одни мужчины. Обычно это был водитель, оперативный сотрудник, участковый. Кроме того дежурный и его помощник всегда оставались в отделении. Состав групп каждый раз менялся, но всегда среди мужчин находились те, кто не упускал момента уделить мне внимание. Под вниманием я подразумеваю не обычное общение, а пошлые шутки, намеки, даже распускание рук. Благо, я предпочитала форменные брюки юбке.
Со временем, в силу коллективной деградации, я стала общаться на их языке. Никуда дальше перечисленного не заходило, но и этого было достаточно, чтобы поддерживать к себе интерес.
Через год я успешно манипулировала своими сотрудниками не только в рабочих моментах, вроде «привези-напечатай-допроси», но и в личных, спокойно требуя у вошедшего в кабинет сбегать за кофе, сладостями или даже медикаментами. Конечно же, за их счет. Наглость моя росла день ото дня, а останавливать меня никто не собирался. Мужчин все устраивало, дамы по-змеиному шептались за спиной, да я с ними и общалась-то редко, а родители и парень, понятное дело, ничего не знали. Подругам было все равно, чем я там в своей милиции занимаюсь, главное, чтобы с ними виделась хотя бы раз в два дня.
Все те минусы, которые я приобрела на работе, были еще и от того, что я всегда пребывала в одном и том же окружении. Работая с восьми утра, и уходя домой к восьми-девяти вечера, или, оставаясь на дежурство, я общалась преимущественно со своим коллективом. Я к ним привыкла, они привыкли ко мне. Мне казалось, что именно в поездках на места происшествия, конфликтах, крови, наркотиках, оружии и прочем мусоре заключается жизнь такая, какая она есть – неприкрытая и настоящая. Другой жизни мне не нужно было.
Такой темп негативно сказался и на моих симпатиях к людям. Парень стал казаться очень скучным. Вырываясь на очередное уголовное приключение, я уже не отрицала мыслей об измене ему с кем-то из следственно-оперативной группы. И после парочки свершившихся грехов, я решила игнорировать его и жить так, как мне теперь казалось правильным: отдаваясь работе, своим прихотям, определившись, что семья и домоседство - совершенно не мое. Профессиональный кретинизм в эмоциях и чувствах достиг предела, когда насмотревшись на смерти и лишения людей, которые видишь день за днем, приезжая на их звонки, или принимая у себя в кабинете, почти никаких эмоций я уже не ощущала.
Было странным еще и то, что мне удавалось держать все факты своего общения в тайне и сохранять хороший моральный облик.
Понемногу увлекаясь своей игрой с мужчинами, я переключилась с холостых на женатых, которые были совсем не прочь пуститься в романтическое приключение. Мой выбор пал на мужчину, старше меня на 15 лет. Его должность в милиции нельзя назвать успешной. По званию он был ниже меня, как и ростом. Мы были абсолютно разными: ему нравился шансон, мне – рок, он любил нарды и пиво, я – компьютерные игры и вино. Я могла с легкостью задавить его в интеллектуальном споре, но из-за этого он не терял для меня интерес. Его наглый характер – вот что меня подкупило
Слово за слово, кофе за кофе, шаг за шагом – и мы уже в одной постели, то есть на диване в моем кабинете. Сейчас мне очень противно вспоминать о тех временах, сейчас я не то, чтобы не обратила на него внимание, меня отшатнул бы только вид обручального кольца на пальце. Но в то время мне было все равно на обстоятельства и моральные ценности, главное – потворство своим прихотям. Встречи становились чаще. Сначала, это было вечерами просто на работе и на моих дежурствах. Позже встречи проходили и на нейтральной территории.
Напомню, что я живу в поселке, и скрыть здесь что-либо – сложнейшая невыполнимая задача. Особенно для неосторожных наглых девушек, которым в работе нужно держать порядочный облик перед населением. Когда он решил уйти из семьи, для его жены это стало последней каплей. Она догадывалась о его похождениях задолго до его громкого заявления об уходе. Она даже догадывалась, к кому направлены эти похождения. Оказывается, я была не первая, с кем он ей изменил, но первая, которая задержалась надолго и чуть его не увела.
Разрыв наш стал болезненным для меня не тем, что пришлось порвать с ним, а тем, как это произошло. Его жена обратилась к моим родителям через своих родителей, поведав им всю мерзкую историю. Родители, до этого все еще считая меня нормальным разумным человеком, были повергнуты в шок. Жуткий скандал бушевал всю ночь, много дней я не могла нормально общаться ни с мамой, ни с папой. Мне было противно от самой себя.
И это меня не остановило.
Мы продолжили тайно встречаться. Более того, я начала встречаться с еще одним женатым мужчиной. И в то время я все еще встречалась со своим парнем. Были вечера, когда со свидания с одним, я спешила ко второму, а потом и к третьему.
Эта содомия продолжалась пару месяцев, когда в один прекрасный вечер, закурив возле окна своего кабинета, я вдруг увидела все со стороны. Это «вдруг», как ни странно, появилось благодаря маме. В телефонном звонке она, не выдержав видеть меня в плохом свете, спросила: «А если бы твоя дочка стала такой?» Внутри меня огромный мерзкий похотливый монстр помахал ручкой, показав мне мою истинную личину.
Я не смогла сказать им в лицо - написала всем троим о том, что прекращаю с ними общение.
И прекратила.
Я начала возвращаться к нормальной жизни. Я перестала флиртовать с сотрудниками и играть с ними в кукловода и марионетку. Я полностью отдалась работе, но всегда возвращалась к родителям до того, как они лягут спать, чтобы увидеть их и поговорить с ними. С подругами на то время я уже не общалась – они устали ждать меня с моих свиданий. Родители в большей степени помогали мне выбраться из ямы деградации.
И вот когда из отвратительного существа в помятой форме я превратилась в нормального человека с ровными погонами, на горизонте появился мой будущий муж, от которого я теперь жду ребенка. Жизнь полностью изменилась и наладилась.
Кстати, муж тоже милиционер – что-то осталось неизменным.
